Стучали над головой Антипы топоры, трещали доски, падая на землю, гулкое
эхо ударов понеслось по лесу, заметались вокруг кельи птицы, встревоженные шумом, задрожала листва на деревьях. Старец молился, как бы не видя и не слыша ничего… Начали раскатывать венцы кельи, а хозяин её всё стоял неподвижно на коленях. И лишь когда откатили в сторону последние брёвна и сам исправник, подойдя к старцу, взял его за волосы, Антипа, вскинув очи в небо, тихо сказал богу...
Неточные совпадения
Вдруг в фанзе на мгновение все осветилось. Сверкнула яркая молния, и вслед за тем послышался резкий
удар грома. Гулким
эхом он широко прокатился по всему небу. Мулы стали рваться на привязи, собаки подняли вой.
Горное
эхо вторило грозе и разносило громовые
удары «во все стороны света белого».
Вдали, откуда-то из преисподней, послышались неясные, глухие голоса. Они звучали так, как будто люди говорили, плотно зажавши рот руками. Среди нас отдавалось
эхо этих голосов. На душе стало как-то веселее. Почувствовалось, что мы не одни в этом подземелье, что есть еще живые существа, еще люди. Раздавались мерные, глухие
удары.
Каждый
удар волны в его бока родил в нем глухое, гулкое
эхо, похожее на тяжелый вздох.
Пусть иногда воспоминают они о любезной, но без тоски и страдания; пусть
удар горести изредка отдается в их сердце, но тише и тише, подобно
эху, которое повторяется слабее, слабее, и наконец… замолкает.
Каждый
удар гулко отдавался под высоким потолком и повторялся
эхом в других коридорах.
Стали падать крупные капли дождя, и их шорох звучал так таинственно, точно предупреждал о чём-то… Вдали он уже вырос в сплошной, широкий звук, похожий на трение громадной щёткой по сухой земле, — а тут, около деда и внука, каждая капля, падая на землю, звучала коротко и отрывисто и умирала без
эха.
Удары грома всё приближались, и небо вспыхивала чаще.
Первый
удар раскатился далеким
эхом и пропал в беспредельности…
Прошло томительных полчаса, пока наконец, после неимоверных усилий и множества проб всевозможных отмычек, тяжелый замок был отперт. Но он так заржавел в петле, на которой был надет железный болт, что его пришлось выбивать молотком. Этим же молотком пришлось расшатывать болт.
Удары молотка звучно раздавались по княжескому парку и отдавались гулким
эхом внутри беседки.
Со стороны рыбацкого шалаша доносились звуки палочных
ударов и крики, а гулкое
эхо повторяло их, разнося на далекое пространство пустынного берега.